Так назначено судьбой...

Михаил Васильевич Севрюков и Николай Трофимович Иванов долгие годы находились на хорошем счету у руководства областного управления внутренних дел. Там считали, что пока они работают в милиции, жителям Северного района ничто не угрожает...

1 июня исполнится 21 год, как М. В. Севрюков, дослужив до звания подполковник, ушел на пенсию по выслуге. О нем, как и о его лучшем друге Николае Трофимовиче, районная газета не писала ни разу. И не потому, что не было повода — деятельность следователей была у всех жителей на виду, а по причине их постоянного отказа. Бывшие оперуполномоченные ссылались вначале то на нехватку времени, что, впрочем, очевидно, то на перенос встречи «в другой раз». Так случалось неоднократно, и «братья по перу», устав от обещаний несостоявшихся героев публикаций, постепенно переставали  им звонить, тем самым избавляя Михаила Васильевича и Николая Трофимовича от рассказов о своей работе.

Скорее всего, никаких очерков о ветеранах МВД не было бы написано и в этом году, если бы не случай. По правде сказать, первую такую возможность нам предоставили дети Н. Т. Иванова, которые, хорошо зная специфику профессии юриста (все трое пошли по стопам Николая Трофимовича), поведали о том, через какие ступени пришлось пройти их отцу, прежде чем он стал профессионалом в своем деле. Когда же «очередь» дошла до Михаила Васильевича, то мы опять-таки наткнулись на его традиционные «зачем» и «почему», а потом, как всегда, услышали вежливый отказ.

И все же чудеса случаются. Совсем недавно М. В. Севрюков пришел в редакцию, чтобы поздравить своих родственников через газету. Уйти от разговора на этот раз ему не удалось...

В ноябре 1967 года Михаил Васильевич  вернулся из армии, а уже в январе будущего года был назначен начальником паспортного стола. Работа, как и предсказывал ему зять В. П. Иванов, работавший в те годы в автоинспекции, была не только не пыльной, но даже на редкость спокойной. В тишине и в тепле (ездить  никуда не приходилось) он провел без малого пять лет, пока однажды в Северный отдел внутренних дел не приехал с проверкой бывший начальник областного УВД генерал-майор Смирнов. Сегодня уже трудно объяснить, почему высокопоставленный гость среди небольшого коллектива милиционеров и их начальника А. Н. Черкасова выделил младшего лейтенанта Севрюкова. Возможно, что среди сотрудников отдела Михаил Васильевич отличался ростом и статью, а может быть, был самым молодым из них. Как бы там ни было, но генерал-майор не замедлил поинтересоваться, чем занимается младший лейтенант. Когда же услышал, что этот здоровяк, самый что ни на есть исполин и русский богатырь, работает начальником паспортного стола, выдал такое, что уже буквально на следующий день М. В. Севрюков был переведен на должность участкового инспектора.

Участок, который передал Михаилу Васильевичу С. Л. Калякин, проработавший в правоохранительных органах 37 лет, представлял собой сразу несколько разрозненных сел и деревень. В ведомстве младшего лейтенанта Севрюкова тогда находились Северный, Бакаевский, Рычковский и Нижнечеляевский сельсоветы. У его друга Н. Т. Иванова — Аксенкинский, Кряжлинский и Русскокандызский. За С. А. Васильевым были закреплены Секретарский, Мордово-Добринский сельские Советы, за Г. В. Кадкиным — Яковлевский, Каменногорский и Новодомосейкинский, за В. Ф. Кирдиным — Староборискинский и Михеевский. На каждого из этих участковых, а потом оперуполномоченных инспекторов приходилось по две тысячи человек (население района тогда составляло 36 тысяч). Чтобы иметь возможность хоть один раз побывать в каком-либо Совете или деревне, сотрудники милиции запрягали лошадей (у каждого была своя животина!), и выезжали на участки. «ГАЗ-66», который был единственным автомобилем в отделе, строго предназначался для перевозки отконвоированных, поэтому в других целях его никак не использовали.

Хорошо помнит Михаил Васильевич, как в тесном контакте участковые инспектора работали с председателями колхозов и сельских Советов. Люди в погонах среди населения пользовались большим авторитетом и уважением. Северяне без всякой боязни могли обратиться к ним за помощью и знали, что сотрудники милиции никогда не оставят их в беде. А о том, что в отделе к задержанным может применяться рукоприкладство, и речи не могло быть. Поэтому немудрено, что случай, который произошел в отделе «Дальний» города Казани, до такой степени возмутил бывшего сотрудника внутренних дел, что Михаил Васильевич до сих пор задает себе один и тот же вопрос: что же заставило этих нелюдей (а иначе их никак не назовешь!) пойти на такой шаг?

Конечно, кражи, драки и другие преступления совершались всегда. И для того чтобы их предотвратить, М. В. Севрюкову приходилось прибегать к различным мерам. Однажды участковый инспектор получил информацию, что в Трифоновке молодежь вот уже пару дней занимается «кулачными боями», причем с каждым вечером число молодых людей, участвовавших в этом, становилось все больше. Чтобы утихомирить разбушевавшихся «казаков» и умерить их пыл, сотрудник милиции приехал в село в пять часов утра и всех их, мирно спящих в своих домах, по очереди «взял» для беседы. Транспорт для «разговора» находился рядом — автомобиль «Урал» вместил сразу пятнадцать человек. Когда же в отделе на задержанных были оформлены протоколы, то было вынесено решение: всем - по пятнадцать суток ареста. А так как дело было летом, то драчуны, молодые и здоровые парни, что называется кровь с молоком, были отправлены в лес на заготовку дров.

За две недели «казаки» так сблизились, что посчитали этот «карантин» самым лучшим способом примирения...

Говорят, времена, как и люди, меняются. С таким высказыванием М. В. Севрюков не согласен. Он считает, что человек, в каком бы социальном положении не находился, должен всегда оставаться Человеком. Особенно это касается сотрудников полиции с их статусом и полномочиями. Что же касается самого Михаила Васильевича, то ему не стыдно смотреть людям в глаза. Про него никто из северян не может сказать, что когда-то подполковник брал взятки или же по дружбе и знакомству прекращал уголовное дело «из-за недостатка улик». Даже те, кто когда-то находились под следствием, а потом отбывали срок в колониях по решению суда, по возвращению из мест лишения свободы не то что не старались избегать встреч с Севрюковым, наоборот, каждый раз, как только видели его, без всяких обид и претензий подходили к «честному и неподкупному менту» и здоровались с ним за руку.

Наверное, каждый из нас помнит, как в школьные годы мы восхищались подвигами героев-комсомольцев и отважных военачальников. Война на долю Михаила Васильевича не пришлась (он родился в сорок шестом году). Но человек, которого он уважал и с которого старался брать пример, жил рядом с ним. Это был Сергей Леонтьевич Калякин, тот самый участковый инспектор, который ушел на пенсию после 37-ми лет службы в милиции. Как рассказывает М. В. Севрюков, Сергей Леонтьевич, когда началась Великая Отечественная война, был в числе первых добровольцев, кто хотел встать в солдатский строй. Но всякий раз, когда подавал рапорт своему руководству, получал отказ. Сегодня многие скажут, что С. Л. Калякин, находясь в тылу, намного легче переносил всю тяжесть военного положения, чем те, кто был на передовой. В какой-то степени это так. Однако мало кто знает, что пришлось испытать милиционеру, когда в Сок-Кармалинский район начали прибывать люди, эвакуированные с оккупированных немцами территорий. Ему же приходилось вести борьбу с мародерством, с паникерами и распространителями всякого рода провокационных слухов и измышлений, оказывать помощь органам НКВД по выявлению вражеских агентов и провокаторов, заниматься отправкой различных сельскохозяйственных грузов и помогать людям в розыске их близких родственников. К тому же, исходя из директивы Наркомата внутренних дел СССР, каждый сотрудник милиции, независимо от обстановки, должен быть готов к самостоятельному выполнению задач по ликвидации диверсионных групп и парашютных десантов.

Помнит Михаил Васильевич, как его наставник и старший товарищ рассказывал о дезертирах, самовольно покинувших воинские части. Среди них были как молодые парни, так и зрелые мужчины. Прятались они в основном на чердаках домов и в погребах. Матери и жены как могли скрывали от сельчан, в особенности от С. Л. Калякина, их присутствие. Но тот, зная, что горе-солдаты находятся в розыске, предпринимал все меры, чтобы беглецы сами пришли к нему с повинной. На кого-то это действовало, и к таким людям милиционер был более снисходителен, кого-то, наоборот, приходилось брать под арест. О жалости тогда не вспоминали, закон был одинаково суров для всех...

И все же такое качество, как человеколюбие было свойственно Сергею Леонтьевичу. Не раз он давал советы молодому оперуполномоченному, что факты и неопровержимые доказательства нужны не только для установления вины преступника, но и для самого сотрудника милиции. Заставить нарушителя закона пойти на контакт со следователем и войти к нему в доверие — задача не из легких, но вполне разрешимая, если, конечно, сотрудник внутренних органов обладает большим терпением и выдержкой. И вот теперь, оглядываясь назад и вспоминая годы работы в отделе, Михаил Васильевич без утайки говорит, что настоящими психологами человеческих душ были его коллеги В. И. Бельков, А. Е. Калачев, И. М. Полянский и, конечно же, его друг Н. Т. Иванов.

Внастоящее время М. В. Севрюков проживает один в большом благоустроенном доме. Его жена Нина Егоровна, с которой он прожил самые счастливые годы своей жизни, скончалась несколько лет тому назад. Утрата тяжелая, тем не менее находиться в постоянных думах и отчаянии ему не дают ни семья сына, ни родные сестра и братья. А чтобы дни не казались монотонными, подполковник в отставке научился... печь пироги, да такие, что все, кто их однажды попробовал, соглашаются с бытующим мнением, что кулинария — это удел настоящих мужчин.

Ольга МАРИНИНА