Детство, опаленное войной

Минувшие десятилетия не могут стереть из памяти те лихие годы войны, которые пришлось пережить труженикам тыла. И не просто пережить, а всеми силами помогать фронту, чтобы приблизить долгожданную победу. О своем военном детстве газете рассказал  труженик тыла, ветеран педагогического труда Н. Н. Зиновьев.

- Я не был на фронте, но в неполных тринадцать лет, после долгих уговоров директора МТС В. С. Казакова, меня устроил штурвальным на комбайн мой брат П. Н. Зиновьев, который был оставлен в тылу по брони, как передовой механизатор.
Особенно мне запомнился первый уборочный сезон, когда после ремонта комбайнов нас направили на поля с. Богдановки. Прицепив за трактором комбайн, а за ним и жатку, в сопровождении председателя колхоза Павла Ивановича Соболева мы тронулись в путь. Расстояние 8-10 километров от МТС до села, объезжая овраги, мосты и ручьи, мы одолели только к вечеру.

Удивительно, но нас встречало все село: дети, старики, женщины, раненные фронтовики. Все нас приветствовали как спасителей. И тогда я понял, что значит хлеб для человека, для фронта.

Собрав комбайн в рабочее положение, мы приступили к уборке. Когда не было поломок, мы работали от росы до росы, то есть с 9-10 часов утра и до 2 часов ночи.

Для меня, подростка, физически было трудно при помощи веревки сбрасывать солому с навесного копнителя и заправлять бак, который находился на самом верху, поднимая ведра с горючим по узкому трапу. Но всю работу я выполнял легко и с желанием.

Но я хочу рассказать, как работали другие люди в то время.

До сих пор удивляюсь выносливости и терпению тракториста дяди Коли Степкина, который трудился без сменщика. Тем не менее, отцепив комбайн, прицеплял плуг и пахал всю ночь. Утром, пока мы готовили комбайн, он отдыхал тут же, в поле. Ему было далеко за пятьдесят.

Чтобы не задерживать комбайн во время разгрузки бункера, к нему была подвешена платформа, с которой две женщины мешками и челяками на ходу пересыпали зерно в подводы.

Зерно на центральном току очищали при помощи веялки, которую женщины вращали вручную. На току обычно работали женщины, у которых были малолетние дети. Они брали их с собой, чтобы малыши были под присмотром. Кроме комбайнов, хлеб убирали конными жатками, за которыми женщины увязывали снопы, а затем их свозили и складировали в скирды.

Часто к нам в поле приезжал первый секретарь райкома, просил и торопил убрать хлеба в этом колхозе и переехать в другой. За сезон мы успевали убрать зерновые культуры на богдановских, трифоновских и соковских полях.

Иногда посещал нас и начальник НКВД, который проверял, нет ли потерь урожая, а если находил несколько зерен, то грозился отправить людей на фронт, «на передовую линию».

В районной газете «Заветы Ленина» регулярно освещали ход уборки и соревнования комбайнеров. Я хорошо помню фамилии некоторых передовиков – Андреева, Хрящикова, Кадочкина, Куманеева и др. Наш агрегат почти всегда был лидером.

Учебный год в войну начинался с 1-го октября, и я пошел в школу, а комбайн поставили на обмолот снопов в скирдах, который длился до февраля.

Благодаря самоотверженному труду людей в тылу, солдаты на фронте не были голодными, была спасена от голода не одна сотня детей блокадного Ленинграда.